POUR UNE PROTECTION DU PATRIMOINE CENTRASIATIQUE
SAVING CENTRAL ASIAN HERITAGE
В ЗАЩИТУ ЦЕНТРАЛЬНО-АЗИАТСКОГО КУЛЬТУРНОГО НАСЛЕДИЯ
ТЕКСТЫ
Зоиршо Кличев и др., Проект базара "Шахристон" в Бухаре, 2018. Визуализация проекта прислана автором
После публикации материала “Архитектурная бомба для Бухары” (Fergana.Agency, 16.04.2019) мы получили письмо одного из авторов проекта “Шахристанбозор” Зоиршо Кличева, в котором он подверг критике поспешность текста Бориса Чуховича за “излишнее нагнетание проблемы”. Затем между двумя авторами состоялась переписка, приведшая к большему взаимопониманию и сближению позиций. Мы полагаем полезным публикацию двух первых эпизодов этой переписки, где напрямую сталкиваются различные мнения по проблеме бухарского Шахристана. На наш взгляд, она демонстрирует важность обратной связи со стороны тех, кому посвящены наши публикации. В этом смысле текст Зоиршо Кличева является позитивным исключением, т.к. наши предыдущие материалы, включая прямые обращения в прокуратуру или в учреждения Министерства культуры, как правило, вызывали глухое молчание или формальные отписки. Даже в случаях, вскрывающих очевидный криминал – как, например, кража картин Волкова в Ферганском музее – мы пока не имеем ни официальной версии произошедшего, ни информации об открытии расследования.
Alerte Héritage
ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО БОРИСУ ЧУХОВИЧУ
Публикация Б.Чуховича «Архитектурная бомба для Бухары. Чем грозят городу новые планы строителей» принуждает меня отреагировать в несвойственной роли оппонента. Как коренной житель, считаю своим долгом попытаться разъяснить суть поставленных вопросов.
В самом начале надо отдать должное автору статьи за проявленный энтузиазм и чувство тревоги к судьбе сохранения архитектурного наследия Бухары. Однако обескураживает то обстоятельство, что автор статьи «по кадрам, мельком попавшим в репортаж канала О'zbekiston 24» (как он сам пишет), легко выступает в качестве цензора проектов, не изучив их содержание! Автор публикации критикует два проектных предложения для Бухары: «Сити» ( в новой части города) и рыночный комплекс «Шахристонбозор» (в исторической зоне), пророчески прогнозируя светопреставление Бухары.
По проекту «Сити» - не могу судить – не знаком с проектными материалами. Выскажу мнение: любая идея застройки в экологически сложном регионе, как Бухара, обязательно должна базироваться на рационалистических принципах соответствия геоклиматическим условиям. В этой связи подзабытые научные рекомендации доктора архитектуры И.И.Ноткина заслуживают особого внимания. Что касается поднятой в публикации бессмысленной темы «заимствований» и «плагиата» в вопросах формотворчества «Сити», можно привести с десяток примеров проектов «циркульной» формы «по принципу термоса», реализованных задолго до упомянутых автором статьи признанных архитектурных авторитетов. Кстати, «циркульные» надземные формы подвержены большей солнечной радиации, и поэтому в практике градостроительства городов с сухим и жарким климатом доминируют резко выраженные по сторонам света призматические стрктуры (см. труды исследователей Attilio Petruccioli, Henri Stirlen).
О проекте рыночного комплекса «Шахристон-бозор». Как же Б.Чуховичу хватило куража, вопреки элементарной этике, обозвать «проектируемый объект» «ремесленно- торговым монстром» и далее … в жанре жёлтой прессы огульно резюмировать на весь интернет пространство в тоне истины в последней инстанции свои соображения…, повторюсь, «по кадрам мельком попавшим…» его взору!?
Схоластические измышления о нанесении вреда базарного комплекса культурному наследию – сущий бред! В конце 1970-х гг. старогородское население Бухары лишилось последнего хозяйственно-продовольственного базара, располагавшегося с начала 1920гг. в доступном для горожан месте между цитаделью Арк и соборной мечетью Калон. Истории известно о градообразующей роли базаров Бухары – их насчитывалось более пятидесяти(!), именно они создавали вернакулярный остов развития всего городского пространства и занимали значительную часть площадей.
А что наблюдается? Уже которое десятилетие коренной житель средневековой части плетётся в далёкие новые городские районы в поисках провизии и предметов хозяйственных нужд… А что говорить об ожиданиях туристов о легендарных базарах одного из главных центров перекрёстка Великого шелкового пути?!
Средневековая зона Бухары – не «нетронутое» городище–заповедник, поэтому, как живой организм, вправе подвергаться естественной перманентной регенерации и совершенствованию жизнеобеспечивающих его компонентов. Б.Чухович, нагнетая «проблему», разделяет её на «архитектурную, юридическую и постколониальную».
Постколониальный аспект. Очевидно, имеется в виду «несовместимость» работы ремесленников и сбыта произведенной ими продукции в советский период истории? Многовековая традиционная формула жизнедеятельности базаров стран Востока (да и Запада) убедительно доказывает обратное – ремесленное производство+продовольствие+торговля прекрасно функционируют и существенно обогащают государственную казну.
Юридический аспект. Проект базарного комплекса никоим образом не изменяет «городскую планировку» и соответствует формулировкам международных организаций ЮНЕСКО и ИКОМОС. Относительно якобы рекомендаций документов ИКОМОС о «регенерации в уже существующих формах» - о чём речь после трагической бомбёжки 1920 года?!
Архитектурный аспект. Б.Чухович советует вернуться «к советскому опыту проектирования объектов для центра Бухары». Вместо возможности разумного использования уникальной архивной информации (например: карт-схем Парфёнова-Фенина, М.Я.Гинзбурга, В.М.Филимонова, трудов Л.И.Ремпеля, аэросъёмок 1920-1929 гг. и многого другого) монопольные проектные организации Москвы и Ташкента пытались внедрить масштабные модернизации, напрочь разрушавшие хрупкую историческую ткань города. Приведу лишь толику примеров:
- генплан Бухары - проектн. организация «Госстройпроект». Москва;
- генплан Главного туристического Центра Бухары - рук. авторского коллектива Ф.А.Новиков, Москва;
- проект детальной планировки, реконструкция исторического ядра Бухары проектн. организация УзНИПИреставрации, Ташкент.
Более того, по рекомендациям столичных специалистов «в целях благоустройства» было разрушено минимум 2/3 площади ценнейшей исторической зоны! К сведению, площадь исторической зоны составляла более 650 га в пределах городских крепостных стен.
Стоит вспомнить методику дифференцированного подхода к регенерации кварталов Бухары, профессионально изложенную в отчете 1990 г. мэтрами архитектуры Пьером Ваго и Георгием Стоиловым (Международная Академия Архитектуры).
Правительством Узбекистана принята сбалансированная программа сохранения сохранившегося фрагмента градостроительного памятника и вместе с тем реабилитации древних живых жилых кварталов Бухары.
По поводу гласности обсуждения проекта базара:
- проект обсуждался на Республиканском и областном архитектурно-градостроительных Советах (сентябрь 2017 г.,январь 2018 г.);
- прошел обсуждение в Правительстве РУ (июль- август 2017 г.) ;
- представлен представителям ЮНЕСКО (октябрь 2017 г.). рассмотрен и обсужден в г.Бухаре представителями ЮНЕСКО и ИКОМОС (ноябрь 2018 г., январь 2019 г.);
- опубликован в СМИ (facebook,TV, баннеры и т.п.).
Если Б.Чухович изъявит доброе желание получить «проблематичный» проектный материал базарного комплекса со всеми деталями и достоверную к нему аннотацию, то авторский коллектив готов это сделать, также предоставить портфолио опыта работ по реставрации и регенерации родного города Бухары.
Зоиршо Кличев, один из авторов проекта рыночного комплекса "Шахристонбозор", житель Бухары, архитектор.
ОТВЕТ ЗОИРШО КЛИЧЕВУ
Уважаемый Зоиршо Кличев,
Искренне благодарен вам за отзыв о моей статье, наглядно демонстрирующий, сколько проблем накопилось в архитектурных практиках Узбекистана за последние десятилетия. И главная из них, на мой взгляд, заключается в том, насколько информирован профессиональный цех зодчих о том, что происходит с архитектурным наследием Узбекистана в ситуации, когда исторические города республики переживают строительный бум с сопутствующим ему разрушением памятников и охраняемых зон.
Из вашего письма следует, что вы – известный бухарский архитектор – не беретесь обсуждать проект “Сити” из-за того, что, как вы пишете, “не знакомы с проектными материалами”. А нормально ли то, что вы с ними не знакомы?
Вы наверняка помните, что в последние советские десятилетия были выработаны механизмы, ограничивавшие возможности руководителей всех уровней принимать важнейшие градостроительные решения, не прошедшие гласного обсуждения экспертного сообщества. В частности, в отношении исторической застройки Бухары, в 1970-е-1980-е годы было проведено несколько профессиональных конкурсов, чьи материалы публиковались в профессиональной печати вместе с выводами экспертов и заключениями жюри, результирующими мнения ведущих специалистов в области архитектуры, истории и охраны памятников. Именно благодаря этим гласным обсуждениям архитекторы постепенно шли к отказу от костоправских практик предыдущего периода и к пониманию того, как тактично себя вести в исторических городах. При этом общественность и жители получали внятную информацию о конкурсных проектах и о мотивах экспертов, поддержавших или отвергнувших те или предложения.
Сегодня ситуация иная. Получая задания сверху, архитекторы прежде всего спешат удовлетворить заказчика, а профессиональное сообщество, похоже, уже привыкло к тому, что его мнением никто не интересуется. Экспертный голос Союза архитекторов отсутствует. Расформированный Институт реставрации пока не воссоздан. Министерство культуры предпочитает помалкивать, изображая бурный гнев, как правило, уже после разрушения памятников. Нет профессионального органа печати, каким в советские годы был журнал “Архитектура и строительство Узбекистана”. Профессиональная архитектурная критика исчезла как жанр. Неудивительно, что архитекторы отвыкли от того, что их проекты гласно обсуждаются. В результате, судя по вашему письму, для вас сегодня обиднее краткая негативная характеристика своего объекта, данная в моем тексте, нежели то, что в трех километрах от Каляна скоро появится тридцати- или сорокаэтажный небоскреб, о котором вас даже не попросили высказаться.
Уместен вопрос: каким образом в условиях келейности и отсутствия понятных прозрачных процедур в строительном деле должны вести себя историки архитектуры, архитектурные критики и общественные организации, занимающиеся защитой наследия? Ведь практика показывает, что зачастую принятые решения становятся известными в момент своей реализации. Именно таким образом в каримовскую эпоху общество было поставлено перед фактами разрушения ташкентского сквера, строительства “Дворца форумов” и “зачистки” Шахрисабза, повлекшими массовое разрушение архитектурных памятников и исторической среды.
Сегодня в Узбекистане “переходный период”, и ситуация выглядит сложнее. С одной стороны, вновь принимаются внезапные волевые решения, спускаемые сверху в виде приказов и исключающие общественную дискуссию. Всем памятна история “Ташкент-сити”, в результате которой множество памятников советского модернизма и народной архитектуры конца XIX – начала XX века были молниеносно стерты с лица земли. Есть, однако, и другие примеры. Скажем, резко отрицательная реакция большинства независимых блогеров, СМИ и общественных организаций на идею выселить жителей из хивинской Ичан-Калы, превратив освобожденные жилища в “шоу-румы” для туристов, заставила власть если не полностью отказаться от неслыханного плана, то хотя бы частично смягчить наиболее дико звучащие формулировки. Таким образом, чтобы исключить повторение шахрисабзского сценария, общество, включая самих архитекторов, обязано реагировать как можно быстрее в тех случаях, когда ему не предоставили достаточной информации, на которую мы все имеем право. Особенно это касается тех случаев, когда речь идет о памятниках всемирного наследия, охраняемых ЮНЕСКО. Право знать о том, что происходит в этих зонах, имеют не только бухарцы и узбекистанцы в целом, но и жители других стран. Именно поэтому мне показалось важным оперативно отреагировать на ролик канала “Узбекистон 24” о строительстве комплекса в бухарском Шахристане – ведь никакой иной официальной информации в СМИ распространено не было. С вами перед написанием я пытался связаться лично – но вы на частное обращение в фейсбуке не отреагировали (скорее всего, не заметили).
Подытожу вводную часть: истинная проблема заключается не в том, что архитектурный критик, как вы пишете, “набрался куража” высказаться по объекту, отталкиваясь от нескольких телекадров, а в том, что масштабные проекты для зоны всемирного наследия, охраняемого ЮНЕСКО, появляются без широких открытых консультаций со специалистами и общественностью.
Теперь отвечу по существу поднятых вами вопросов.
Первое: возможно, вы правы в том, что плагиат – излишне правовой термин для того, чтобы охарактеризовать увлеченность авторов “Бухара-сити” идеями центра “Чиланзар” Андрея Косинского. Проблема, между тем, вовсе не в использовании принципа “термоса”. Разумеется, и цилиндрические, и купольные сооружения строили и до, и после Косинского. Не в новинку и проектирование полифункциональных социокультурных и бытовых центров, совмещающих торговые, гостиничные и зрелищные функции. Однако в совокупности эти элементы “Бухара-сити” ясно вдохновлены проектом Косинского: сравнительный визуальный анализ, представленный в моем тексте, о том свидетельствует лучше любых слов. В годы моей учебы на архитектурном факультете наши преподаватели жестко пресекали подобные буквальные совпадения студенческих работ с известными постройками. Впрочем, поскольку вы отказываетесь обсуждать этот проект, предоставим читателям самим судить, насколько убедительны нижеприведенные мной визуальные сравнения.
Переходя к торгово-гостиничному комплексу в Шахристане, скажу, что понимаю вашу обиду на слова о “ремесленно-торговом монстре” – при том, что в Узбекистане на протяжении четверти века СМИ не допускали никакую критику, и в частности – критику архитектурную, это неудивительно. Однако полагаю, что при сегодняшнем интересе общества к живому обсуждению архитектурных проектов это выражение не является из ряда вон выходящим. Вряд ли стоит напоминать, какими хлесткими эпитетами награждали критики такие архитектурные хиты, как центр Бобур, пирамиды Лувра или музей в Бильбао. При этом слово “монстр” может иметь и позитивные коннотации: напомню о проекте прошлого года, в котором я принял участие и который назывался “SOS Brutalism – Save the Concrete Monsters!” Если эта характеристика вам показалась чрезмерной, готов извиниться за неприятные эмоции, которые вы испытали. Однако важнее все же разобраться по существу.
Поразительно, но факт: сегодня относительно легко найти достоверную информацию о том, каким было пространство между Арком и мечетью Калян в различные эпохи, от доколониальной до царской, ранне- и позднесоветской, а также в период 1990-х-2000-х годов, но самый масштабный проект переобустройства этого пространства в истории города при этом остается тайной за семью печатями. Его представили президенту, но не обществу. Между тем, убежден, что этот ответственный участок старогородского центра требовал не просто профессионального обсуждения, но и, как минимум, открытого архитектурного конкурса, который мог бы стать полигоном для регенерации отдельных участков городской среды в историческом городе Центральной Азии. При этом, я лично был бы рад, если бы в этом конкурсе победили именно бухарские архитекторы, ибо очень важно, чтобы горожане участвовали в развитии своего города. Безусловно, и жюри такого конкурса должно включать, прежде всего, архитекторов и представителей общественности Бухары.
Впервые о существовании проблемы Шахристана я узнал два года назад, когда СМИ объявили о том, что в Бухаре собираются создать первый в Узбекистане “ремесленный квартал”. Мое мнение по поводу постколониальных аспектов подобных замыслов сформировалось задолго до нашего обмена. Неоднократно затрагивал эти темы в своих выступлениях на международных конференциях и в публикациях, некоторые из которых доступны в сети. Думаю, если вы решите оспорить мою точку зрения на этот счет, здесь был бы уместен более развернутый текст, не ограничивающийся ссылкой на то, что “ремесленное производство прекрасно функционирует на базарах”, ибо я, как и Вы, конечно, тоже интересовался устройством рынков в разных странах мира. Если говорить совсем коротко: на мой взгляд, главная (хотя и не единственная) постколониальная проблема заключается не в том, чтобы продавать ремесленную продукцию на базаре, а в том, чтобы выставлять на вид работающего ремесленника для удовлетворения любопытства туристов – такой экзотизированный мастер напомнил бы мне разодетого в перья индейца из старой французской комедии “Игрушка”, где потомок апачей своим нарядом привлекал покупателей в супермаркет. На этот счет я высказался более подробно, скажем, здесь. Мой личный опыт общения с узбекскими мастерами свидетельствует, что большей частью они предпочитают работать у себя в мастерской, как и любые другие художники. Напротив, идея обустройства “улицы ремесленников” или “квартала ремесленников” всегда шла либо от тех же москвичей (А.Косинский), либо от ташкентских архитекторов, не всегда достоверно представляющих себе весь технологический цикл для производства тех же гончарных изделий или текстиля.
СМИ предвещали, что “квартал ремесленников” откроется в 2018 году: поэтому, взглянув на проект Шахристана в ролике канала “Узбекистон 24”, я предположил, что именно о нем и идет речь. Поэтому был очень рад увидеть спецификацию проекта, которым вы сопроводили ваше послание, ибо очевидно речь идет совсем о другом сооружении. Особо важным мне показалось то, что новый комплекс в основном предназначен для бухарцев, а не для туристов. Он восполнит недостаток продуктовых рынков, который образовался здесь после того, как советский продуктовый рынок на улице Коммунаров был заменен ковровыми и ювелирными рядами. Здесь я двумя руками за ваш проект.
Вообще говоря, мне многое понравилось в вашем проекте, и наверное, больше всего то, что, несмотря на огромный объем, он разбит на несколько микроучастков, вписанных в криволинейные периметры исторических улиц. Присланные вами перспективы свидетельствуют о внимании к памятникам и о стремлении открыть неожиданные виды на них, как это сделано во внутреннем дворике у задней стены мечети Калян. Однако даже и это не устраняет полностью сомнения в том, что масштаб сооружения соответствует исторической ситуации. Былой эффект мелко члененных и сооружений, за которыми вырастает огромный объем мечети Калян, здесь всё же сглажен – возможно, из-за регулярного ритма, с которым двух и одноэтажные помещения вашего комплекса чередуются друг с другом. Этого ритма не существовало в досоветское время, и ни одно из исторических сооружений, включая медресе Бадалбек, не имело столь крупных членений, зрительно уменьшающих Калян и Мири-Араб.
Думаю, вы согласитесь с тем, что новых масштабных сооружений, удачно интегрированных в историческую среду средневековых городов, в Узбекистане пока нет. Советский опыт (напрасно вы оглупляете меня в вашем тексте, приписывая безрассудную апологетику работ советских лет!) демонстрирует, что лишь к концу 1980-х годов узбекистанские зодчие начали подступаться к позитивным вариантам решения этой проблемы на теоретическом уровне – однако, до практики тогда дело не дошло, и неизвестно, как в исторических ядрах смотрелись бы объекты Иосифа Ноткина или Александра Александровича, будь они действительно реализованы. Проблема, как вы понимаете, не только в проектах, но и в тактичной работе с материалами, знаниях о том, как они будут себя вести спустя годы. В этой связи мне представлялось бы более благоразумным проектировать не огромный комплекс, превышающий по площади любую бухарскую мечеть, а какую-то его часть, с тем, чтобы посмотреть, каким образом ведут себя избранные материалы и технологии в практическом пользовании.
Мои следующие сомнения заключаются в том, что под видом одного комплекса в вашем проекте сосуществуют фактически три: гостиничный, продовольственный и ремесленный. Учитывая то, что в данном месте никогда не было таких масштабных строений, не было бы более логично решать их не общим блоком, а самостоятельными объектами? Скажем, в настоящее время гостиничный комплекс имеет ту же наружность, что и расположенный через стенку мясо-молочный блок продовольственного базара. Между тем функции этих сооружений совершенно различны. И – положа руку на сердце – немногие экстрим-туристы мечтали бы расположиться летом в гостиничном номере, за стенкой которого благоухает и жужжит мухами мясная лавка.
В том, что касается используемых вами визуальных решений, мне показались удачными приемы кирпичной разработки стены. Они современны, но одновременно вызывают ясные ассоциации с обыгрываемыми здесь мотивами домонгольской архитектуры эпохи Саманидов и Караханидов.
Однако в том, что касается использования входных арок и оконных аркад, решение принципиально иное: от современного обыгрывания темы вы переходите к цитатному использованию мотива, превращая эти элементы в пастиш былых времен. Именно подобного – фактически ориенталистского – использования исторических элементов я опасался, увидев трехсекундный фрагмент в видео канала “Узбекистон 24”, т.к. этими легковесными, необработанными цитатами с начала 1990-х годов увлекались многие зодчие Узбекистана. Причем, в том видеофрагменте я заподозрил подобное вторичное использование в колоннах – и ошибся, т.к. в крупном масштабе колонны на вашем макете кажутся сдержанными и тактичными, – а вот арки и аркады, которых на видео не попали, смотрятся именно как цитата, а не современная разработка исторического материала.
То, что я пишу, резюмирует мой субъективный опыт, и я не претендую на то, что эта точка зрения – единственно верная. Вполне возможно, что вы даже не нуждаетесь в подобном комментировании вашего произведения. Однако повторюсь – убежден, что публичное профессиональное обсуждение подобных проектов обязательно должно иметь место, равно как и открытые конкурсы на наиболее ответственные объекты, ибо все это способствовало бы лучшему сохранению нашего общего культурного достояния.
С уважением,
Борис Чухович